ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО В.В. ДАВЫДОВА

на Первом методологическом семинаре
Московского психологического общества,
24 ноября 1997 года

Чем вызвана тематика нашего сегодняшнего семинара?

Теория деятельности когда-то, действительно, была ведущей и основной в советской психологии, и не только в психологии, но и во многих гуманитарных науках. Затем, с начала 90-х годов, положение изменилось. Но если у нас сейчас проходит яростная критика основных положений теории деятельности, то на Западе, наоборот, последние двадцать лет все более крепнет интерес к этой теории.

Интерес этот заключается в следующем.

В 1986 году в Западном Берлине (тогда Германия была разделена) состоялся I Международный конгресс по теории деятельности. В 1990 году в Финляндии — II конгресс. В 1995 году, совсем недавно, в Москве прошел III Международный конгресс. И в 1998 году, совсем скоро, в июне, в Дании будет проходить IY конгресс по теории деятельности.

В порядке подготовки к этому Международному конгрессу нам важно выяснить, каковы наши новые подходы.

Классический подход очень важен, интересен — на мой взгляд, его и нужно придерживаться, но всякие инновационные соображения также должны быть. И вот в порядке выяснения того, что мы можем сказать нового на нынешний день по проблематике деятельности, и получится сегодняшний семинар. Я думаю, что до июня следующего года нужно снова вернуться к этим вопросам. Спасибо.

Фрагмент дискуссии по докладу Ю.В. Громыко
«Новые подходы к пониманию деятельности человека»

Если зашла речь о так называемой интериоризации, разрешите мне.

На мой взгляд, наиболее серьезное понимание интериоризации возникло, как известно, в истории психологии у Жане, Блонделя.

Все основные общие представления об интериоризации Блонделя были подхвачены Выготским. И только в одном контексте они имеют смысл и у самого Выготского, и у некоторых последователей Выготского.

Некоторые формы деятельности имеют первичные виды как коллективные деятельности, выполняемые коллективным субъектом. И об этом неоднократно прямо писал Выготский. В коллективную деятельность включены дети, и так как он брал детей не младенческого возраста, а всех других возрастов, то ясно, что здесь не могло быть речи о том, что в этой коллективной деятельности не проявляются все психические возможности каждого ее участника. И все, что происходит между людьми вообще в процессе выполнения коллективной деятельности, Выготский называл интерпсихическими процессами. Поскольку для него, как и для Жане и Блонделя, первичная форма этой деятельности может быть только коллективной, других форм до поры до времени нет. И так же следуя некоторым установкам французов, Выготский полагал, что лишь затем, на основе этой коллективной деятельности, осуществляемой коллективным субъектом, возникает индивидуальная деятельность, выполняемая индивидом, индивидуальным субъектом. И вот все, что происходит с индивидуальным субъектом, Выготский называл интропсихическим процессом. Для Выготского, интериоризация есть процесс превращения коллективной деятельности в индивидуальную, больше ничего. Другое дело — что это процесс очень богато насыщен разными закономерностями, его нужно изучать. Выготский, впрочем, никак не связывал процесс интериоризации с природой психического.

Леонтьев же, действительно, связывал процесс интериоризации с происхождением психического. У Гальперина своеобразное понимание интериоризации, очень близкое к пиажевскому пониманию. Для Гальперина процесс интериоризации — это превращение предметного действия, выполняемого индивидом, в умственные действия. Это существенно отличается от понимания интериоризации у Выготского и у Леонтьева.

Для Пиаже процесс интериоризации — это превращение также реального предметного действия в операцию, обратимую операцию. И в этом смысле, хотя Гальперин расходился по многим пунктам с Пиаже, их истолкование интериоризации было аналогичным (не тождественным, но аналогичным).

Я придерживаюсь с самого начала позиции Выготского. И вообще для меня понять, что такое деятельность (со всеми атрибутами, позволяющими людям осуществлять эту деятельность) можно лишь при изучении коллективной деятельности, выполняемой коллективным субъектом, и превращения ее в индивидуальную деятельность, выполняемую уже индивидуальными субъектами. И вот в этом процессе превращения коллективности в индивидуальность я вижу и самую большую драму самой деятельности, и возникающей в ней рефлексии, идеального плана, воображения, сознания и так далее (но это тема для особого доклада). (Выделено составителями настоящего сборника.)

И в этом меня все более убеждает следующее (я буду предельно краток).

Во-первых, работы Владимира Соломоновича Библера. В 1983 году он в этом Институте, в этой аудитории сделал очень интересный доклад «Предметная деятельность в концепции Маркса». В 1982 году в Психологическом институте, когда я был его директором, существовала лаборатория под руководством Феликса Трофимовича Михайлова. Библер вместе с Арсеньевым и некоторыми другими видными социологами и философами были сотрудниками этой лаборатории. Библер сделал доклад о предметной деятельности у Маркса. Через пару месяцев он передал нам большой машинописный текст (публиковаться тогда было очень трудно; работа так и ходила в списках).

Затем, через одиннадцать лет, в 1993 году в городе Кемерово, неизвестно в каком издательстве появилась книжка Библера под удивительно неожиданным для него названием «Самостоянье человека: предметная деятельность в концепции Маркса и самодетерминация индивида». Там есть ссылка на то, что эта брошюра сделана на основе доклада в Институте общей и педагогической психологии (так тогда назывался Психологический институт). Я придерживаюсь понимания деятельности весьма близкого к Библеровскому. У меня здесь есть некоторые дополнения, которые, к сожалению, пока отсутствуют у Владимира Соломоновича.

Так что интерпретации самой интериоризации бывают самые разные. Моя позиция как раз очень близка к позиции Гегеля и Маркса. Маркс в понимании деятельности очень многое заимствовал у Гегеля, чего он не скрывал. Кстати, у Гегеля есть суждение о том, что самосознание у человека появляется еще до периода рождения, в пренатальный период. Это было мнение многих видных богословов и теологов. Возникла на сугубо эмпирической основе серьезная богословская литература. А так как Гегель по образованию был богослов (он в Геттингене закончил богословский факультет), то он все знал и не отрицал. Сейчас уже, может быть, нашлись точные экспериментальные данные — тем лучше. У Гегеля интериоризация — это превращение коллективного в индивидуальное. Для Гегеля родовое (коллективное) первично. Отсюда для Гегеля этот процесс есть очень содержательный процесс превращения. Это интериоризация не в понимании Леонтьева, не в понимании Гальперина, не в понимании Пиаже, а в понимании французов, которых я указал — эту линию подхватил как раз Выготский, и я с этим соглашаюсь.

Но Гегель вовсе не отрицал свободы индивида, самостоянья человеческого индивида. Другое дело — что он дал теорию происхождения этого самостоянья. Эту идею подхватил потом Маркс в понятии предметной деятельности. Но единственное достижение Маркса, в отличие от Гегеля, — то, что первичной формой предметной деятельности Маркс считал труд с использованием орудий. Остальная схема деятельности взята в чистом виде от Гегеля. Кто желает познакомиться и с позицией Маркса, и с отличием позиции Маркса от Гегеля, найдите эту — теперь уже библиографическую редкость — книгу Библера.

Я остановился только на объяснении существования разных подходов к понятию интериоризации.